сонхо долго пялится в одну точку, прежде чем понимает, что помимо основного шума [к которому он вряд ли вообще когда-то привыкнет] присоединяется и другой — новый, посторонний — и требуется дополнительное время, чтобы его опознать, как появление на пороге гостей. и как же сильно он надеется, что это чону, а не кто-то другой, потому что видеть других не хочется, не можется, не стыкуется. а вот чону.. чону в его квартиру вписался, как влитой — спаситель всея живого [точнее того, что осталось за последние пару недель] – и видеть его у себя дома это такое облегчение, что он готов расцеловать его в обе щеки. — не успел, — тяжело вздыхает, потому что не ест и не спит он не от прекрасной жизни или своих капризов вообще-то. на самом деле очень голодный и завалился бы сейчас с удовольствием в подушку, но с двух часов ночи чонха капризничает: то плачет, то смеётся, то снова плачет, потом опять смеётся так, будто потешается над своим горе-отцом, который собирается её в кроватку уложить, а у неё этот сон в расписание вообще никак не укладывается. сейчас ведь самое время поизучать разноцветные мягкие мячики и кубики, потом вспомнить, что хочется кушать, а потом понять, что еда, похоже, не усвоилась и вообще живот этому активно сопротивляется. и ещё очень долго-долго реветь от того, что сонхо её не понимает и понимать не собирается.
готовить в таком бедламе — нереально. — я доставку хотел заказать, — слабо оправдывается, потому что и правда хотел, но забыл. успокоить дочь удалось только ближе к вечеру, после чего он долго приходил в себя, вспомнив о том, что на перевод ещё висит куча текстов, а он даже не просматривал их, чтобы хотя бы оценить весь фронт работы. и весь день в голове только плач чонхи. и никакого просвета. хорошо, что чону пришёл, с ним всегда всё намного проще, и сонхо не чувствует себя загнанным в угол: будто ровно половина ответственности с плеч снимается и груз становится чуть легче. наверное, так и ощущается нормальная семья? на этот вопрос сложно ответить, потому что как таковой семьи никогда и не было — ему просто подкинули новорожденного младенца с документами, мол, я мучалась, девять месяцев вынашивала, страдала-рожала, а теперь ты занимайся, твоя очередь терпеть и выполнять свою часть родительских обязанностей, а потом смылись в неизвестном направлении — вот спасибо!
пока они с чону возятся на кухне, видимо, слишком шумят: сонхо уже на автомате отодвигает от себя тарелку, чтобы сходить проверить, что произошло, но под таким тяжёлым взглядом, решает не возражать и остаётся на месте. прислушивается к каждому шороху в детской и вовсе не потому что не доверяет, скорее это уже автоматически происходит, ведь сколько бы легче ему не казалась жизнь с приходом чону, чонха всё-таки его дочь, и если случится что-то, виноват будет только сонхо, как и отвечать за всё будет только сонхо. и так будет всю жизнь, сколько бы не говорили, что с взрослением ребёнка становится легче, ведь даже если ребёнок вырастет — он не перестанет быть в одночасье твоим ребёнком. ребёнок — это навсегда.
— не обратил внимание, а что? — хмурится непонимающе, стоит обеспокоенному чону вернуться обратно. такие маленькие дети вообще могут болеть? не хватало для полного счастья ещё подцепить заразу или инфекцию: — подожди, у меня где-то же был градусник. сразу на месте подскакивает, суетиться начиная, а градусник как назло не находится ни в верхнем, ни в нижнем ящике, ни в аптечке с лекарствами. ну и куда он его задевал? — она сегодня весь день плакала. она всегда плачет, но сегодня как-то особенно громко, — жалобно сообщает, начиная паниковать, потому что если заболевает сам, то как-то раньше справлялся, отлёживался, много пил и пил какие-то имеющиеся дома лекарства. но что делать с больным ребёнком?
— вот, нашёл, — с градусником наперевес летит в детскую, а потом растерянно останавливается у кроватки и оборачивается на чону с классическим взглядом «помогите!»: — а как измерять? — его так сильно пугает мысль проводить с ребёнком непонятные манипуляции, что в моменте резко тупеет. кажется, как будто если сейчас дотронется до маленькой ручки, чонха развалится на глазах. а если она ещё и заболела, то трогать становится только страшнее. — что делать, если у неё температура? я не знаю, у нас такого никогда не было! как она вообще могла заболеть? а если что-то случится? а если что-то серьёзное?
своим бесконечным лопотанием доводит до того, что чонха просыпается окончательно и снова начинает плакать. сонхо паникует ещё больше и бледнеет на глазах. — её надо отвезти в больницу? ей же помочь там должны, да? сейчас вызову такси. — плюс ему в карму, что на метро не решил везти больного младенца.
— мне её страшно на руки брать, вдруг я сделаю не так что? донесёшь до машины? я пока соберу все документы. — чон сонхо всегда был спокойным и уравновешенным человеком. ровно до появления в его жизни ребёнка.
